История, которую я намереваюсь вам поведать, началась в далеком 1973 году, когда уже шла на убыль «хрущевская оттепель», когда придремавшее было «недреманное око» государево вновь внимательно уставилось на распоясавшихся интеллигентов-шестидесятников, а те, вдруг почуяв «заморозки», вновь расползлись по кухням… Итак, это случилось в один из будних дней середины ноября семьдесят третьего года, когда студентов уже вернули с «картошки» и они, только успев помыться, сменить одежду и исполнить «гражданский долг», продемонстрировав по поводу очередной годовщины Октября, заполнили шумом и гамом вестибюли Ивановского мединститута. В то памятное утро, прочитав лекцию, я возвратился в кабинет, где уже готовилась кафедральная полуденная «сходка». Константин Константинович, мой однофамилец, друг и сотрудник, заварил трехлитровую колбу крепкого чая «со слоном», а свободные от занятий преподаватели и научные сотрудники принесли кто пирожки, кто булочки, кто карамельки, и началось традиционное ежедневное чаепитие, приправленное легким непринужденным трепом и обсуждением больших и малых текущих проблем. Я с удовольствием прихлебывал горячий чай, но, странное дело, все время ощущал легкое беспокойство, словно мешал мне некий посторонний предмет. Наконец, не выдержал, прошелся по комнате, все внимательно оглядывая, и вдруг увидел на столике книгу в черной обложке с пронзительно желтым заголовком «Термодинамическая пара», а под ним – изображение парочки со знаками плюс и минус.
– Ребята, чья книга, кто притащил, откуда?
Чаевники мои уставились в недоумении, очевидно, тоже увидели книгу впервые, да и то сказать, если бы кто-то из наших ее принес, то уж никак не преминул бы похвастаться этим, рассказать о содержании, оказаться в центре внимания. С любопытством мы листали страницы, рассматривали графики, схемы и уравнения, удивлялись парадоксальности изложения… Так состоялось наше первое знакомство с книгой Вейника, знакомство странное и даже с неким мистическим оттенком. Дело прошлое, но до сих пор так и не прояснилось, кто принес книгу, с какой целью и почему не признался в этом? А может быть, и на самом деле ее подбросили свыше или Свыше?..
Спустя пару-тройку недель, когда книга походила по рукам, когда на ее полях в изобилии появились разнообразные пометы, такие как «nota bene!», восклицательные и вопросительные знаки и другие разноцветные почеркушки, когда, наконец, восторги и недоумения от прочитанного переполнили нас до краев, мы как-то после занятий собрались обсудить проблемы и идеи, с таким блеском поставленные и разрешаемые неким неизвестным для нас автором – Вейником, очевидно, из Минска (судя по издательству «Наука и техника»), очевидно, «технарем» (хотя в книге много квалифицированно изложенных биологических аспектов), очевидно, довольно многоопытным и известным в своей среде ученым, да и много-много других «очевидно»… Кто-то спросил:
– Как вы думаете, какой он, этот Вейник, да еще, видите ли, с двойным именем – Альберт-Виктор?
И началось:
– Я думаю, это молодой очкарик в мятом костюме и не от мира сего…
– Нет, он толстый и важный, в приличных летах, желчный и респектабельный, с бантиком «ля-ля»…
– Ну уж нет, скорее всего это – старый плешивый «гриб», в черной академической шапочке и стеганом засаленном халате… Размышлял, поди-ка, всю жизнь в кабинетной тиши и вот перед смертью разразился парадоксами «термодинамической пары».
– Вряд ли, что-то непохоже, уж очень наглая обложка – черное с желтым, да и парочка непонятно какая: женская фигурка с плюсом, мужская с минусом, что бы это значило?..
Вот так судачили мы, пока вдруг не пришла идея спросить самого автора, какой он и зачем написал такую агрессивно-еретическую книгу, разрушающую все, чему нас учили и что написано в обычных руководствах, правда, предлагая взамен парадоксальную конструкцию, явно не от научного мира сего… Словом, потрепались на эту тему, пошутили, а в итоге поручили мне написать ему письмо от нашего коллектива. Получилось следующее полупочтительное послание:
Иваново, ИГМИ, 22 января 1974 г.
Глубокоуважаемый Альберт-Виктор Иозефович!
Выражаем восхищение парадоксальной и поразительно стройной системой мироздания, изложенной Вами в «Термодинамической паре». Мы – медики, биологи, математики и физики – коллективно исследуем физические и физико-химические свойства бактерий. Нам показалось, что Ваши идеи как нельзя лучше проливают свет на многие туманные, поэтому мало применимые в биологии, разделы физической химии. Спасибо за книгу. Извините, но мы хотели бы знать, как выглядит человек, предложивший новую парадигму, поэтому просим прислать Ваш фотопортрет (которого, к сожалению, в книге нет). Пожалуйста, не отнеситесь к нашей просьбе как к юморной блажи, мы естественники, поэтому для нас прежде всего – человек.
С уважением, зав. кафедрой микробиологии ИГМИ, доц. С.Г. Смирнов.
Письмо мы отправили в Минск, в адрес издательства «Наука и техника», особенно не надеясь на ответ. Постепенно наш единственный экземпляр книги зачитали-замусолили, и каждый раз, когда мы садились попить чайку, вновь и вновь начинался разговор о вейниковских «парах» – термодинамических и электрических, фильтрационных и диффузионных и прочих других. Так и сяк приспосабливали мы их к объяснению получаемых результатов в микробных экспериментах. Эта внезапно и непонятно как появившаяся у нас книга тревожила и будоражила умы, побуждала к спорам, ее идеи сидели как занозы в сознании моих коллег.
Прошло с полгода. О нашем письме к автору «Термодинамической пары» мы к тому времени успели позабыть. И вдруг на кафедру приходит бандероль, а в ней книга, фотография и письмо:
Минск, 20 июня 1974 года.
Дорогой Станислав Григорьевич!
Благодарю Вас и Ваших коллег за письмо от 22 января 1974 года. В январе вернулся с катания на горных лыжах и захворал (друзья смеются – появилась закалочная трещина), сегодня только получил возможность ответить на Ваше письмо. Вы правильно поняли: термодинамическая пара – это основа всякой жизни. Например, в клетке диффузия, диализ, перенос электрически заряженных атомов и молекул, капиллярное втягивание, перенос калия и натрия и т.д. – все это частичные эффекты действия пары. Движущими силами переноса являются разности (градиенты) давления, температуры, диффузионного потенциала, химического, электрического, магнитного и волнового потенциалов. Без этого понять действие клеточной мембраны нельзя. Однако сейчас, чтобы объяснить наблюдаемые непонятные явления, придумывают самые невероятные вещи. Прилагаю Вам в подарок «Термодинамическую пару» и брошюру с квинтэссенцией моей теории, а также фото. Вашу шутку я понимаю так: у меня одна четверть крови от русских, одна четверть от латышей и одна вторая от словен…
С приветом, Ваш Вейник.
Мы – в шоке. Вот тебе и на: с фотографии смотрит человек молодой, красивый и самоуверенный, ну просто актер Самойлов в расцвете славы, да еще – горные лыжи, да такая книга, да подписал «от автора – Эзопа и чернокнижника» – черт-те что! Может, розыгрыш? Не похоже… Вскоре у нас завязалась с ним переписка. Мы сообщили Вейнику, что число неравнодушных к его Общей Теории природы (ОТ) постоянно растет, среди них – и фанатичные сторонники, и ярые противники, что между ними – постоянные споры и раздоры, а также обвинения во взаимном невежестве и что у нас с неизбежностью назревает общая дискуссия. В ответ получаем письмо:
Минск, 7 мая 1977 года.
Дорогой Станислав Григорьевич!
…Я только что вернулся из Приэльбрусья, был там около месяца на горных лыжах. Облупил нос и снова навалился на ОТ. Если Вы собираетесь делать дискуссию по основным проблемам ОТ, то Вам имеет смысл пригласить на эту дискуссию меня, тем более что у меня есть за пазухой еще много нового и исключительно интересного… В печать это, конечно, скоро и без крови не попадет… Желаю Вам и Вашим коллегам всего хорошего.
Ваш А. Вейник.
После этого письма началась у нас подготовка к проведению дискуссии с участием автора Общей Теории. С сентября 1976 года в институте уже работал семинар «Очевидное и дискуссионное в современном естествознании», где преподаватели и научные сотрудники кафедр микробиологии, биохимии и центральной лаборатории обсуждали механизмы жизнедеятельности клеток с позиции теории Вейника. Его сторонники жаждали увидеть и послушать своего кумира, а противники всерьез готовились «разбомбить этого шарлатана и невежду». Поэтому дискуссия предстояла горячая. С Вейником договорились, что его лекции и семинары будут проходить с 17 по 21 ноября, уже подготовили и развесили объявления, во все вузы разослали пригласительные… И вдруг, за неделю до его приезда, обком КПСС в лице завотделом науки (?) некоего А. Осипова неожиданно и категорично выразил «неудовольствие предстоящим мероприятием» и предложил его отменить либо, на худой конец, перенести на следующий год. Что за чушь?!. Чем им Вейник не угодил, они ведь о нем и знать не знают и ведать не ведают! Ан, видно, ведали и заранее боялись последствий его выступлений… Однако тогдашний ректор мединститута не менее категорично заявил, что Вейник – гость коллектива медиков и он, Вадим Васильевич Кулемин, берет всю ответственность за его лекции и семинары на себя. Конфликт с обкомом (молодому читателю сейчас трудно представить, чем рисковал Кулемин) еще больше подхлестнул интерес к предстоящей дискуссии…
Наконец получаем телеграмму: «Приезжаю семнадцатого поезд 662 вагон девять приветом вейник». Процесс пошел…
© С. Г. Смирнов, 2002